Очень легко расследовать уголовное дело, когда обвиняемый виновен и раскаивается. Очень легко проводить дознание, когда обвиняемый сам выдаёт и обоснует улики против себя. Каково же приходится французским криминалистам, когда без подсказок обвиняемого следствие сразу же заходит в тупик?
1964 год Франция. У министра финансов ночью раздаётся телефонный звонок. Звонит министр МВД. Вопрос, заданный министру финансов, вызывает у того небольшие затруднения. Сколько фальшивых денег было обменяно на настоящие в последнюю деноминацию?
Министр финансов в ярости. Того гляди придётся снова докладывать президенту. За 10 лет было выявлено большое число подделанных купюр. При этом ни пожизненное заключение, ни конфискация имущества не останавливают фальшивомонетчиков. Поддельные деньги находят и в государственных хранилищах Рима, Каира, Берлина и Вашингтона. Деноминация 100 к 1 в 1960 году затруднила дальнейший подсчет таких инцидентов. Хотя с 1960 в самой Франции начинают находить подделки уже нового образца.
Решив не пороть горячку, а мягко поинтересоваться, чем вызван звонок главы МВД, Министр просит его соединить с Э. Бенаму – куратором МВД по экономическим преступлениям. Расчет оправдался. Бенаму сообщил, что задержана банда фальшивомонетчиков, подделывающая купюры с 1950 года. Правда, есть нюанс – эксперт-криминалист не может отличить подделку от настоящих денег.
Из материалов расследования:
В декабре 1963 года на почту приходит хорошо одетый джентльмен. Приобретает ценные бумаги, расплачивается пачкой купюр. В пачке только купюры номиналом 100 франков. В ходе проверки выяснено, что две купюры фальшивые. Описание мужчины передано в полицию.
23 декабря в другом отделении почты сотрудник замечает подделку быстрее. Он бросается за уходящим клиентом, но не успевает совсем немного. Он успевает заметить, что клиент уехал на автомобиле Рено и записать его номер. На следующий день полицией задержан владелец – некий Алексис Шувалофф.
Шувалофф – сын мигрировавшего в Париж в 1917 году русского военного. Дома в ходе обыска, было обнаружено еще несколько поддельных купюр. После допроса Шувалофф почти сразу указал, что деньги получал от своего кузена Довгье. Далее – арест Довгье. Тот, в свою очередь утверждает, что деньги ему передал некто Чеслав Боярский, проживающий в Монжероне.
Полицейский, приехавший в Монжерон, стучит в указанный дом. Дверь открывает хозяин. Полицейский видит через плечо, что в гостиной стоит чемодан. На вопрос, что в чемодане, хозяин не отвечает. Полицейский (не представившись), отталкивает хозяина, входит в дом (без ордера) и открывает чемодан. В чемодане около 200 000 франков, в банкнотах по 100. Позже экспертиза покажет, что они настоящие, но полиция уже намерена получить улики любой ценой. Узнав от владельца, что он инженер-строитель, полиция начинает простукивать стены. Через неделю удаётся обнаружить потайной выход в подвал, где на просушке висят свежие купюры.
Чеслав Боярский арестован. Несмотря на всю халатность по отношению к арестованному, он сотрудничает со следствием. Всплывающие детали шокируют и криминалистов, и следователей, и представителей Минфина.
Чеслав Боярский родился в городке Ланцут в семье польского коммерсанта в 1912 году. Молодость провел в Данциге, где учился на инженера-строителя. Войну начал польским офицером. В 1940 году в Марселе вступил в Сопротивление. После окончания войны не захотел вернуться на родину, а решил остаться во Франции. Там, в районе Бобиньи, он снял маленькую квартирку и занялся изобретениями. В 1948 году он знакомится с молодой француженкой из состоятельной семьи. Они женятся. Вскоре рождается их первый ребенок. Однако Чеслав не может жить подаянием. Хоть родители жены и поддерживают честолюбивого изобретателя – все понимают, что это не выход.
Им были запатентованы: технология изготовления некоторых пластмасс, электробритва, ротационные моторы. Но заказчика на его изобретения найти не удаётся. Опечаленный Чеслав меняет одно ремесло за другим. Но ни один из его 12 патентов не может принести ни франка денег. Тогда Чеслав решает заняться изобретениями в области печати. В 1949 году Чеслав покупает у старьёвщика за 200 франков неисправное биде и переделывает его в мельницу для переработки бумаги. Днём и ночью он штудирует литературу по книгопечатанию, полиграфии. Всё, что нужно для работы, покупается на барахолках, но чаще всего изобретается из подручных материалов. В подвале ставится небольшой самодельный печатный пресс.
В результате своей полиграфической деятельности зимой 1950 года Чеслав идёт на базар и покупает гуся. Торжественность момента в том, что продавец не смог отличить купюру 100 франков, нарисованную Чеславым, от настоящей.
Его сложно в этом винить. Купюра повторяет и рисунок, и водяной знак, и размер, и плотность бумаги. Чеслав изобретает машину, которая старит бумагу денег, делая их похожими на долго находящиеся в обороте. Наступает золотой век семьи Боярских.
Учета фальшивкам никто не вёл, поэтому неизвестно, сколько купюр было подделано. Дом в Монжероне строили по проекту Чеслава. С учетом подвала, так необходимого в его работе. К 1954 году разобравшись с финансовыми трудностями, семьи Боярский принимается вновь за... легальную работу. Он снова изобретает полезные вещи и снова не может найти заказчика на свои изобретения. В конце 1954 года поняв, что изобретательство не пользуется спросом, он с отвращением снова запускает печатный станок. Но теперь против него играет растущая инфляция.
В ту пору, когда служащие ходят на демонстрации о снижении цен – Боярский учится печатать новые деньги. Уже в январе 1955 года печатаются купюры в 1000 франков. В 1957 году – 5000 франков. В 1960 он перестраивает дом в Монжероне, где после деноминации он начинает печатать новые деньги.
Постоянно ходить и сбывать деньги становится накладно. Тогда Чеслав посвящает в свои махинации своего соседа. Довгье постоянно нуждается в деньгах и быстро соглашается. Единственное условие Чеслава – не сбывать деньги в местах, где люди постоянно работают с деньгами. Это почты и банки. Там могут распознать подделку. Состав бумаги повторить не удалось, и купюры Боярского хрустят по-другому при сминании. Вдобавок на всех купюрах один номер и сбывать их можно только по одной. Чтобы расширить сбыт, Довгье обращается к дальнему родственнику. Так в деле появился Алексис Шувалофф.
Следствие и суд затянулись на два года. Довгье, сотрудничавший во всем со следствием, был оправдан. Шувалофф получил 5 лет условно, так как он был ранее судим. Самое удивительное место в судебном решении – не удалось доказать, что они знали, что деньги фальшивые.
Боярский сотрудничал со следствием. Он предложил поработать с экспертами по защите денег, чтобы они могли использовать результаты его работы. Под нажимом МВД эта часть заседания не попала в стенограмму. Боярский предлагал любую помощь следствию, чтобы ему вновь позволили увидеть улыбку его детей. Боярский боялся и твердил, что ему наиболее важно, чтобы дети не относились к нему с презрением. Он искренне хотел искупить свою вину перед государством.
Прокурор требовал пожизненное заключение. Несмотря на то, что представитель МВД Э. Бенаму выступил в поддержку Боярского, суд присяжных признал его виновным. Чеслав Боярский получил 20 лет колонии как фальшивомонетчик. При оглашении приговора судья отметил, что столь мягкое решение вызвано раскаянием подсудимого. Однако добавил, что в 1958 году на 20 лет был осужден фальшивомонетчик Верзини. А тот подделал в 10 раз меньше Боярского. В момент оглашения приговора на скамье подсудимых был уже не тот человек, что в момент ареста. За 2 года предварительного заключения Чеслав Боярский заразился туберкулёзом и у него был диагностирована саркома кости. Он умер через 4 месяца после приговора…
P.S. Дело Боярского своеобразно. За время его предварительного заключения комиссия инженеров и химиков пыталась повторить его процесс создания денег. За два года им не удалось и близко подойти к разгадке его трудов. В конечном итоге инструменты Боярского были уничтожены, а труды сожжены вместе с книгами, которыми он пользовался.
Эксперты на многочисленных очных ставках не могли отличить деньги Боярского от государственных. Даже после того, как он сам это делал на их глазах.
Скрыть работу Боярского в Минфине Франции не удалось бы от разведок других стран. По этой причине его прогрессирующая болезнь была на руку действующей власти. А смерть и вовсе снимала многие вопросы, связанные с организацией защиты денежных средств. Только по оценкам Минфина им было подделано около 300 000 000 франков ”старыми” и около 2 000 000 франков “новыми” (после деноминации). Часть материалов дела не рассекречена и по сей день. Для французов он остался обычным фальшивомонетчиком.
Хотя на пресс-конференции после окончания процесса Э. Бенаму сказал интересную фразу: “Потенциал Боярского огромен. Если бы он подделывал доллары, а не франки – скорее всего его бы вообще никогда не арестовали.”
Фото 1 - Чеслав Боярский за своим столом во время следственного эксперимента.
#Евстюнин@catx2
#Заметка@catx2
